Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче

В сто сорок солнц закат пылал, в июль катилось лето,
была жара, жара плыла — на даче было это.
Пригорок Пушкино горбил, Акуловой горою
а низ горы —деревней был,кривился крыш корою.
А за деревнею —дыра,и в ту дыру, наверно,
спускалось солнце каждый раз, медленно и верно.
А завтра снова мир залить вставало солнце а́ло.
И день за днемужасно злитьменявот этостало.
И так однажды разозлясь, что в страхе все поблекло,
в упор я крикнул солнцу: «Слазь!довольно шляться в пекло!»
Я крикнул солнцу: «Дармоед!занежен в облака ты,
а тут — не знай ни зим, ни лет,сиди, рисуй плакаты!»
Я крикнул солнцу:«Погоди!послушай, златолобо,
чем так,без дела заходить,ко мнена чай зашло бы!»
Что я наделал! Я погиб! Ко мне,по доброй воле,
само,раскинув луч-шаги,шагает солнце в поле.
Хочу испуг не показать —и ретируюсь задом.
Уже в саду его глаза. Уже проходит садом.
В окошки,в двери,в щель войдя, валилась солнца масса,
ввалилось;дух переведя,заговорило басом:
«Гоню обратно я огнивпервые с сотворенья.
Ты звал меня?Чаи́ гони,гони, поэт, варенье!»
Слеза из глаз у самого —жара с ума сводила,
но я ему —на самовар:«Ну что ж,садись, светило!»
Черт дернул дерзости моиорать ему, —сконфужен,
я сел на уголок скамьи,боюсь — не вышло б хуже!
Но странная из солнца ясьструилась, —и степенность
забыв,сижу, разговорясьс светилом постепенно.
Про то,про это говорю,что-де заела Роста,
а солнце:«Ладно,не горюй,смотри на вещи просто!
А мне, ты думаешь,светитьлегко?— Поди, попробуй!—
А вот идешь —взялось идти,идешь — и светишь в оба!»
Болтали так до темноты —до бывшей ночи то есть.
Какая тьма уж тут? На «ты» мы с ним, совсем освоясь.
И скоро, дружбы не тая,бью по плечу его я.
А солнце тоже: «Ты да я,нас, товарищ, двое!
Пойдем, поэт, взорим, вспоем у мира в сером хламе.
Я буду солнце лить свое, а ты — свое, стихами».
Стена теней,ночей тюрьма под солнц двустволкой пала.
Стихов и света кутерьма —сияй во что попало!
Устанет-то, и хочет ночь прилечь, тупая сонница.
Вдруг — я во всю светаю мочь — и снова день трезвонится.
Светить всегда, светить везде,
до дней последних донца,
светить — и никаких гвоздей!
Вот лозунг мой — и солнца!